БАСНЯ
Лягушка, прыгая в болоте, услыхала,
Как соловей поет, и завидно ей стало.
Решила превзойти она его -
И крикнула: “Все птицы и все звери!
Да что вы слушаете все его фортели?
Да я вам так спою… да я…”
“Да я, да я… Ты спой сначала, -
сказала мудрая Сова.
Лягушка вся напыжилась, привстала,
А получилось только “ква” да “ква”…

Как ты ни пыжься, милочка моя,
Не петь Лягушке лучше Соловья.
1985

РАССВЕТ
Я у окна, и мне не нужен свет,
Но за стеклом затеплился рассвет,
И в комнате очерчивает мебель
Неясный сумрак раннего утра.


Все хорошо. Все можно вспоминать -
И все покажется таким счастливым!
А что не очень - можно изменять…
Рассвет-обманщик! Что ж, мне это мило!

Вот первый щебет птиц над спящим садом -
Хочу продлить твой сладостный обман!
Скажи мне: счастье бродит где-то рядом!
Дай окунуться в зыбкий твой туман!


Восход уж близок. Рама и деревья
На чистом небе - чудной красоты.
Дом пуст. Никто не видит это время.
Окно. На подоконнике - цветы.
1990


РЕКВИЕМ
Ночь. И вновь по закоулкам
Бродит странный человек,
Тот, который звался гулко
Черным уж не первый век.

Время путь его сокрыло;
Он пред Моцартом предстал -
Гением тогда убыло.
Черный призрак не устал -

Он бессмертен. Тихо, вечно
Счет таинственный ведет
И к тому, кто жил беспечно,
В срок положенный придет.

Вновь заказ он пробормочет:
“Реквием мне напиши!”
Так тебе он напророчит
Роковой полет души.

Ночь настала. Холод сильный.
Спит Вселенная, и ей
Снится… нет, не мрак могильный,
Снится нега и елей,

Снится сон, что ярче света,
И среди ночных орбит
Жизнь окончившим поэтам
Тихо Реквием звучит.
1990

***
Преддверие ада. Толпятся в смятеньи
Умершие, я среди них - вот беда!
Вертим головами с пугливым почтеньем,
Но слишком темно. Звонко сыплет вода

С высокого свода, дробится на плитах;
Иные, повыше, капель ловят ртом,
Иные, от смерти еще не отмыты,
Ведут разговоры о важном; о том,

В какой части ада мучений поменьше
И где бы устроиться, чтоб повезло?
Быть может, дать взятку? Какую? И где же
Тот, кто заберет нас и кинет во зло?

Вот черт и явился - одет чинно, строго,
Промолвил, что видеть нас, грешников, рад,
Что грезить не стоит о вотчине Бога -
Ведь ад полон всяких чудесных услад.

Я вспомнил, что жив, и проснулся. Но тайна
Осталась, слегка беспокоя меня.
Я понял, что в жизни совсем не случайна
Зависимость тени от силы огня.
1991

АВГУСТ 1991-го
Мне выстрелил в затылок парень пьяный -
Обшарпанные стены вмиг пропали.
Попал я в некий край, весьма туманный,
Где серп и молот смутно проступали.

Там Сатана, на троне восседая,
Заговорил - и мне не позабыть
Его слова: “Теперь живи - но зная:
Все это наяву способно быть!”

Я как проснулся - жизнью восхитился,
Счастливый, что в другой родился год,
Что греет небо, чтобы расточился
Туман багряный, солнечный восход.
1991

МЫШОНОК
У людей - веселье. Шумно.
Стол уставлен. Все там вкусно.
С краю - сыр, манит безумно.
Стражем - кошка. Смотрит гнусно.

Вдохновлюсь мышиной сказкой,
Той, что сыздетства внушает:
Трусость мажет черной краской,
Ну а смелость - украшает.

Я под крики: “Мыши, ужас!” -
Сыр украл. Толпа вопила.
Кошка, даже поднатужась,
Не догнала, не убила.

И теперь глядит злорадно,
Как отравой щели кропят.
Но я сыт. В норе отрадно.
А ее котят утопят.
1991

***
Зная в живописи толк,
Зимний я писал пейзаж:
Предо мной - голодный волк,
А вдали - заря-мираж.

Волк зубами, как ножом,
До меня достанет ли?
Между ним и миражом
Щелка чуть не в полземли.

Я задумался, примолк
И решил, впадя в кураж,
Что “не страшен серый волк”:
Не заря, а он мираж!

Я не понял, что заря -
Кровь из порванных аорт.
И теперь, весь в шрамах, я
Сел писать морской курорт.
1991

***
В ночи сидел я у огня,
Со мною - странные созданья,
Я ведал: только от меня
Зависит их существованье.

Я предавал огню листы,
Где персонажи те родились,
Но удивлялся: все черты
На прежнем месте находились

У двойников моих, и жен,
И их собак, и приближенных -
Так был последний лист сожжен
На их глазах завороженных.

Да, рукописи не горят,
Что существует - не сотрется.
Для погорельцев рай и ад
Мне обустраивать придется.
1995

***
Что слава? Не дым, а признанье в любви.
На сорок дней - траур. На век - разговоров
О мертвом, о тех, кто нуждался в крови,
Кто снова, должно быть, проявит свой норов.

Но знаю: такая - не худшая смерть.
Возможно, что это - венец честолюбья.
С такой стороны научившись смотреть,
Обломов свершит чудеса трудолюбья.

Легко быть поэтом, смотря в черноту
Насильственной смерти, по-своему лестной, -
А что нам с того, как подводят черту
Под жизнью безликой, бездарной, безвестной?..
1995

***
Цвета и тени, звуки, голоса.
Поймай и запиши их так, как надо, -
И нет забвенья, ближе небеса,
И главная, чудесная награда:

Раз сукин сын так славно сочинил,
Что вышло на другое непохоже,
Он свежий мир успешно сотворил,
И мир к нему так обратится: “Боже…”
1995

***
Все в моде словечки насчет возрожденья России,
Все мы рассуждаем, все ищем какой-то ответ
И ждем почему-то пришествия с неба Мессии,
Забыв, что, спустившись едва, он наложит запрет
На все, что ему не по вкусу. Приверженцы станут
Ревниво следить за порядком - но, коль повезет,
С иными пристрастьями люди билеты достанут,
Минуют таможню и сядут в большой самолет.

В далекой стране приютит их всех мини-Россия,
И вспыхнет вопрос, и всю жизнь надлежит
ждать ответ:
- Когда мы вернемся? - Когда настоящий Мессия,
Антихриста свергнув, на злое наложит запрет.

Настанет черед всяких злыдней бежать из России,
О гнете, бесправьи и смуте по миру вопить,
Ругать иноземцев, не ждущих прихода Мессии,
Тупых, бездуховных, смешных, не умеющих жить.
1995

***
Мне приводили мрачные примеры
Моих ошибок и несовершенств -
И громоздились в полутьме химеры,
И чудилась отмена всех торжеств.

Не думал я, что вправе горделиво
Окончить неудобный разговор -
И слушал ругань злую боязливо,
И ждал, когда зачтут мне приговор.

В другое время мною восхищались,
Да так, что я как ангел выходил,
И горные вершины приближались,
И по лазурным тропам восходил.

Но, слушая хвалу, я сомневался
В правдивости медоточивых фраз
И вынести не мог их, и смущался,
И разговор замял на этот раз.
1995

***
Часто, ни Богу, ни черту не нужен,
Пью я отраву и жму на курок.
Но до сих пор мною гроб не нагружен:
Смерти мешает загадочный рок.

Капсула с ядом-то греет мне душу,
Дуло нагана ласкает висок -
Пуля стремится сквозь ухо наружу,
Яд веселит, как перегнанный сок…

Если ни Богу, ни черту не нужен,
Зря пьешь отраву и жмешь на курок.
1996

***
Нам всем вот-вот миллениум придет.
Когда я думал в детстве отдаленном
так о двухтысячном, казалось, будет
невероятно-дивное блаженство
от ощущенья даты грандиозной,
и грохота и блеска церемоний,
и высоты той жизненной вершины,
что я предположительно достигну
ко времени тому. Но подкатило
все как-то слишком буднично. Что, в общем,
и следовало ожидать. Мы слишком
привязаны ко времени, к тем датам,
что сами напридумывали. Так
Очерчен круг привычных ощущений
И нам тепло в нем. Ледяного хлада
Вселенной, вечности мы не страшимся
В уютном собственном мирке. Но если
Задуматься, то груз привычки этой
Нам тягостен. Мне выгодно сейчас
Со снисхожденьем к цифрам относиться,
Поскольку трепетанье перед ними
Чрезмерно много требует от нас.
Эзопова лиса на виноград,
Что недоступен был, сказала: "Зелен".
Вот так и я, смягчая раздраженье,
Что к дате не готов - ни жизнью скудной,
Ни утварью, положенной для встречи,
Ни сообразным состояньем духа,
Твержу себе, что горд и равнодушен
К тысячелетней вехе. Но на дне
Души все копошится убежденье
Другое - о неведомых дарах.
Так грезится лентяю понедельник,
Который трудолюбьем встретит он.
декабрь 1999,
ночь на работе

АПРЕЛЬ
I
бывает что стою я в тишине
а сердце словно внутренний прибой
я думаю забыть о нас с тобой
я думаю забыть о той весне

а почему я должен помнить зло
которое недолго нас пьянило
мне незачем твердить о том что было
взамен любви лишь страсти ремесло

на отгоревших спекшихся губах
так долго тлеют старые мотивы
остатки слов еще доныне живы
но нам не объясниться на словах

забыть и помнить слишком тяжело
как в сердце неприкаянно-пустое
крылатое бездомное святое
живое чувство ткнулось и ушло

II
когда мы позабудем о любви
когда мы будем рады от разлуки
когда не будешь ты в моей крови
когда мы позабудем эти муки

мы сможем говорить о пустяках
мы сможем обсуждать кино и книжки
мы сможем позабыть о дураках
которые все ждут конца интрижки

когда мы будем старше на века
когда нам друг от друга будет скучно
тогда мы сможем быть наверняка
не вместе но пока мы неразлучны

пока мы слишком неразделены
пока мы абсолютно неподвластны
судьбе и судьям просто влюблены
и просто в силу этого прекрасны


III
я знаю что теряю слишком много
что ссоры до добра не доведут
и трудно верить и не верить в Бога
и счастье просто так не отдадут

какой мне толк с весны и с жизни этой
еще я до конца не осознал
катилось счастье стершейся монетой
в которой талисман я не признал

но вера в то что золотые двери
открою я еще жива во мне
во мне вопят все старые потери
чтоб этой я доверился весне

и есть душа открытая как прежде
ветрам что будоражат все же кровь
банальная весенняя надежда
банальная весенняя любовь
28 апреля 00

***
отрады не лишен был этот день
в нем различаю те же я оттенки
что в детстве и ложится та же тень
листвы на чьи-то смуглые коленки

на чьи-то лица что давно ушли
кого-то нет уже на этом свете
а если что поднимешь из пыли
то лишь воспоминанья о том лете

когда забуду я земную жизнь
я растворюсь в тех мелочах что были
так сердцу любы значит положись
на те приметы, что недолюбили

хоть поздно уж долюбливать теперь
и поздно говорить о невозвратном
но хочется вернуться да не верь
блаженства обещаниям невнятным

обернутые к прошлому глаза
не видят снов о будущем но тайно
овеет душу летняя гроза
и озарит сокровище случайно
август 00

***
как мягко после сонного полета
ложится снег на землю я боюсь
что упущу прекраснейшее что-то
что этим до конца не наслажусь

какая тишь и нега в павильоне
декабрьских улиц как облагорожен
любой фонарь и дерево
тревожен
один лишь кот забытый на балконе

как каждый кто отвергнут был теплом
не видящий красы природы зимней
но грезящий о том огне былом
и греза все острее все наивней

как вера в то что эта красота
что нега этих полусонных улиц
согреет вдруг забытого кота
подскажет чтоб хозяева вернулись
январь 2001

***
взлетели птицы высоко
а мы смогли лишь оторваться
далось нам это нелегко
но рано нам еще сдаваться

ушли животные в леса
а мы остались в этом хламе
свои мы слышим голоса
а остальные-то не с нами

давно здесь страсти не кипят
давно отвергнуто безумье
и только строки возопят
и то подводит тугодумье

так почему еще горим
так почему еще мечтаем
еще о чем-то говорим
еще живем не угасаем

взлетели птицы высоко
а нам дай бог хоть оторваться
и сделать вид что так легко
парящим в небе притворяться
2002 

***

Хочу домой,
Где сходятся дороги,
Где ждут меня
Родные и друзья

Хочу домой,
Где встретят на пороге,
Обнимемся,
И буду счастлив я

Хочу домой,
Чтоб по утрам смеяться,
Узрев тебя
С лохматой головой

Хочу домой,
Чтоб навсегда остаться,
О боже, я
Давно хочу домой

Хочу домой -
А дом плывет по небу,
И будет плыть
Сегодня и всегда

Хочу домой,
Где так давно я не был,
А может быть,
И не был никогда
2021